Признать себя иным (подросток и общество - параллельные размышления)

Ад – это другие.

Ж.-П. Сартр

Так уж задумано, что рост и развитие человека, его онтогенез не подразумевает личиночной стадии. Человеческое имаго – всего лишь укрупненный и усиленный вариант его неполовозрелой особи, никаких головастиков и гусениц. И все же взросление человека всегда подразумевает метаморфоз – речь идет о духе, о психике. Один из главных компонентов этой глубинной перестройки – осознание себя другим.

Это осознание не характерно для ребенка. Наоборот, ребенок – максимально такой же, как и все остальные дети, он головастик, который может быть счастлив или печален, но ровно так же, как любой другой ребенок в тех же условиях. Все дети одинаковы – и не только друг для друга; нормальный взрослый человек не может выделить одного ребенка из детской толпы: все они одинаково беззащитны и должны быть оберегаемы – это часть нашей генетической программы.

Императив одинаковости усиливается в подростковом периоде. Начинающееся в этом возрасте понимание своей инакости – настоящий ужас разума, второй по силе после ужаса родовой травмы. Страх перед своей индивидуальностью толкает подростка в толпу таких же, как он, пытающихся сохранить свою одинаковость – эта одинаковость утверждается в подростковых группах, моде, стереотипах поведения. Подросток пытается отказаться от своей индивидуальности – и этой ценой сохранить свое право на детские привилегии.  Например, право на безнаказанность. Это одно из объяснений жестокости подростковых преступлений – вера в свою безнаказанность, купленную одинаковостью…

Дальше есть два пути.

Первый путь – признание себя другим, уникальным, а, следовательно – абсолютно одиноким и абсолютно ответственным за свои поступки. Другие становятся адом, в которых человек постоянно ищет себя. И иногда находит – это принято называть любовью.

Второй путь – остаться личинкой. В природе это явление носит название неотении: личинка не торопится стать взрослой особью, растет, размножается, устраивается на работу, берет ипотеку, иногда заводит детей и, завершив дела земные, умирает. Больше всего личинка боится стать не такой, как все, признать свою особенность. Больше всего она хочет примкнуть к себе подобным и причаститься одинаковости.

Онтогенез, как известно, повторяет филогенез. Путь созревания, который проходит человек – это путь, который проходит вид. Путь, который проходит дух человека – это путь, который проходит дух его общества, человеческой общности.

Русская цивилизация за свою более чем 1000-летнюю историю так и не смогла принять свою инакость, признать других – адом, а свою уникальность – высшей ценностью, дающей ей право быть одинокой и ответственной за себя. Наша цивилизация не сумела миновать свой подростковый возраст, стать взрослой и принять свою необычность, принять саму себя в качестве высшего мерила ценности.

Мы – подростки. Нас легко уязвить чужой оценкой, чужим мнением, высшая кара для нас – слова о том, что мы иные. Нас так же легко купить – небрежно высказанной похвалой, откровенной лестью. Мы боимся себя, мы не видим систему ценностей внутри себя – а потому ищем и находим ее вовне. Великая русская история – это вечная история поиска одобрения на стороне.

Русская интеллигенция, она действительно русская – вечные подростки, трусливые бунтари, устраивающие революции и льющие реки крови только для того, чтобы не признать себя другими. Эта мысль невыносима подростку, он старается избавиться от нее любой ценой. Мы жестоки, как и все подростки, в первую очередь – к себе, ведь мы не любим и боимся себя. Снова и снова: пестели и  чернышевские, керенские и ульяновы, ельцины и навальные тщатся сообщить одно: мы не особенные, мы – не другие…

Примем ли мы свою инакость? Сможем ли мы сказать себе: «Я – другой. У меня есть свой путь, за который я в ответе. Другие не могут меня оценивать, ибо другие – это ад».

Время покажет. Возможно, уже не нам.

Ильдус Лутфуллин
http://www.odnako.org/blogs/priznat-sebya-inim/