Из мамы лезет крокодил

Мой знакомый подросток иногда говорил про свою маму: «О, из мамы лезет крокодил». Этим литературным оборотом он обозначал то состояние, когда из его милейшей и крайне сдержанной мамы вылезала нецивилизованная и крайне агрессивная тварь, которая одним своим рыком за секунду добивалась того, чего благовоспитанной ее ипостаси не удавалось достичь, днями и часами беседуя со своим чадом о несовершенном устройстве мира и его, чада, вкладе в это несовершенство.

Я, тогда двадцатилетняя бездетная принцесса с еще не упавшей короной, ужасалась тому, что описывал подросток: «Орет? Даже не орет? Хуже? И ты ее очень боишься в эти моменты? Кошмар! Какое лютое насилие над ребенком!»

Сейчас трое моих детей хорошо знают состояние, когда «из мамы лезет крокодил». И, в отличии от себя двадцатилетней, я не вижу в этом ничего страшного — как в отношении меня самой, так в отношении тех нормальных родителей, которые вызывают у меня симпатию. То есть не в пьяницах и не в наркоманах, не в садистах и не в насильниках. А в тех, кто так же, как и я, стремится к осознанному родительству, выстраивает со своими детьми дружеские и ровные отношения, хочет веселиться, а не страдать, радоваться жизни, а не тянуть крест, любоваться своим семейством, а не изнывать от нелюбви к нему. И вот эти нормальные, обычные родители, которые мечутся между желанием работать (и заработать) и чувством вины, что оставляют детей на бабушек, нянь и продленку, носятся по Москве, развозя своих чад то в бассейн, то на английский, а еще водят их в театр и в Панда-парк, покупают им игрушки в магазине «Понарошку» и магазинчике «Я люблю читать», убеждают своих чад, что все-таки давай дома поужинаем, чем заскочим в Макдоналдс, приучают их к тому, что учительницу по фортепиано в конце занятия надо благодарить за урок, и читают статьи Петрановской и Мурашовой, - они иногда срываются. И из них вылезает крокодил. Нецивилизованная и, повторюсь, крайне безжалостная тварь, которая ничего уже не готова объяснять, а готова слышать только короткое «да» в ответ на свое требование и видеть только сверкающие пятки того, кто впереди собственного визга понесся выполнять ее поручение. Прямо сейчас. Молча. И без дискуссий.

Сыграть появление этой твари невозможно. Можно сымитировать болезнь, недомогание, головную боль, слезы, печаль, крайнюю стадию расстройства, веселья и бурной радости, можно изобразить что угодно, только не превращение в крокодила. Им можно только стать.
И это - скажу вам, как человек, не раз переживший трансформацию то ли в Чужого, то ли в Хищника, - малоприятные ощущения. Потому что в момент, когда ярость заливает мозг и тот просто отключается, уступая место бешенству, о налете цивилизации забываешь. Обо всех этих «простите, извините, как тебе будет удобнее, давайте учитывать друг друга и заботиться о комфорте каждого члена семьи». Когда не подходишь, а уже заходишь за предел терпения, остаются только животные страсти. Презумпция силы. Инстинкт самосохранения. Наслаждение властью. Упоение безнаказанностью. Страшные, исконные, неотменимые никакой культурой и никакими тренингами вещи. И лучше знать этих древних демонов любого родителя в лицо, чтобы хотя бы чувствовать их приближение, чем делать вид, что «со мной такого никогда не бывает». Бывает. Или вас с ребенком еще из роддома не выписали.

Удивительно, но дети боятся «крокодила из мамы» гораздо меньше самой мамы, которая, раз увидев в себе чудовище, начинает шарахаться сама от себя уже по любому поводу. Ей ведь и так снится, что она то ребенка во сне задавила, то просто выпустила из рук с балкона. А тут еще и не во сне такое случилось. Дети же — я неоднократно спрашивала своих - воспринимают это просто как грозу. «Да, мы понимали, что бесим тебя, но нам было весело и мы думали, что нас пронесет и ты не сорвешься. Да, было страшно, но ты же тоже человек, так что ничего: ну, поорала, ну, расшвыряла вещи из шкафа, ну и что?! Я ведь тоже недавно доставала сестру, и она меня побила в конце-концов. Я не обиделась, справедливо же!».

Похоже, дети воспринимают родительские срывы — появление того самого крокодила из мамы (повторюсь, речь здесь идет только о хороших, обычных, нормальных, не криминальных родителях) — именно как справедливое последствие собственного поведения. Как знак, что они нарушили какие-то очень важные границы - терпения? Взаимопонимания? Уважения? Просто человеческих сил? - и закономерно получили очень жесткий ответ от реальности, от мира: вот так — нельзя. Ни с кем.

С людьми так нельзя. Нельзя часами издеваться над собакой. Нельзя намеренно не слышать того, что тебе говорят. Нельзя так долго делать вид, что ты тупой. Нельзя весь день дразнить младшего брата. Нельзя в магазине истериками выцыганивать себе очередную фигню с прилавка. Нельзя жить так, словно кроме тебя и твоих капризов, настроения и желаний никого и ничего больше нет. Ни с кем так нельзя. Даже с мамой, которая всегда поймет и простит. Даже с ней вот так вот — не нужно. Каким бы младшим, залюбленным, зацелованным сыночком ты ни был. Какой бы долгожданной избалованной дочкой-подружкой ты ни была. Вот так — нельзя. Иначе из мамы вылезет крокодил. Никого не съест, конечно. Но напугает сильно.

https://ponaroshku.ru/blog/mama-krokodil/

В продолжении темы "Из мамы лезет крокодил" https://vk.com/wall-34443093_72540 вашему вниманию предоставляется статья Л. Петрановской (выдержка из ее книги) - http://www.pravmir.ru/bez-remnja/#ixzz3MmeTmIKH . Привожу здесь небольшой фрагмент:

"Есть несколько моделей этих договоров, в каждой из которых тема физических наказаний звучит совершенно по-разному.

Модель традиционная, естественная, модель привязанности.
Родитель для ребенка – прежде всего источник защиты. Он всегда рядом в первые годы жизни. Если надо ребенку что-то не разрешить, мать останавливает его в буквальном смысле – руками, не читая нотаций. Между ребенком и матерью глубокая, интуитивная, почти телепатическая связь, что сильно упрощает взаимопонимание и делает ребенка послушным.

Физическое насилие может иметь место только как спонтанное, сиюминутное, с целью мгновенного прекращения опасного действия – например, резко отдернуть от края обрыва или с целью ускорить эмоциональную разрядку.

При этом особых переживаний по поводу детей нет, и если оно требуется, например, для обучения навыкам или для соблюдения ритуалов, они могут подвергаться вполне жестокому обращению, но это не наказание никаким боком, а даже наоборот иногда. Дети адаптированы к жизни, не слишком тонко развиты, но в целом благополучны и сильны.

Модель дисциплинарная, модель подчинения, «удержания в узде», «воспитания»
Ребенок здесь источник проблем. Если его не воспитывать, он будет полон грехов и пороков. Он должен знать свое место, должен подчиняться, его волю нужно смирить, в том числе с помощью физических наказаний.

Этот подход очень ярко прозвучал у философа Локка, он с одобрением описывает некую мамашу, которая 18 (!!!) раз за один день высекла розгой двухлетнюю кроху, которая капризничала и упрямилась после того, как ее забрали от кормилицы. Такая чудная мамаша, которая проявила упорство и подчинила волю ребенка. Никакой привязанности к ней не испытывающего, и не понимающего, с какого перепугу он должен слушаться эту чужую тетю.

Появление этой модели во многом связано с урбанизацией, ибо ребенок в городе становится обузой и проблемой, и растить его естественно просто невозможно. Любопытно, что даже семьи, у которых не было жизненно важной необходимости держать детей в черном теле, принимали эту модель. Вот в недавнем фильме «Король говорит» между делом сообщается, как наследный принц страдал от недоедания, потому что нянька его не любила и не кормила, а родители заметили это только через три года.

Естественно, не подразумевая привязанности, эта модель не подразумевает и никакой эмоциональной близости между детьми и родителями, никакой эмпатии, доверия. Только подчинение и послушание с одной стороны и строгая забота, наставление и обеспечение прожиточного минимума с другой. В этой модели физические наказания абсолютно необходимы, они планомерны, регулярны, часто очень жестоки и обязательно сопровождаются элементами унижения, чтобы подчеркнуть идею подчинения.

Дети часто виктимны и запуганы либо идентифицируются с агрессором. Отсюда – высказывания в духе: «Меня били, вот я человеком вырос, потом и я буду бить». Но при наличии других ресурсов такие дети вполне вырастают и живут, не то чтобы в контакте со своими чувствами, но более-менее умея с ними уживаться.

Модель «либеральная», «родительской любви»
Новая и не устоявшаяся, возникшая из отрицания жестокости и бездушной холодности модели дисциплинарной, а еще благодаря снижению детской смертности, падению рождаемости и резко выросшей «цене ребенка». Содержит идеи из серии «ребенок всегда прав, дети чисты и прекрасны, учитесь у детей, с детьми надо договариваться» и так далее. Заодно с жестокостью отрицает саму идею семейной иерархии и власти взрослого над ребенком.

Предусматривает доверие, близость, внимание к чувствам, осуждение явного (физического) насилия. Ребенком надо «заниматься», с ним надо играть и «говорить по душам».

При этом в отсутствие условий для нормального становления привязанности и в отсутствии здоровой программы привязанности у самих родителей (а откуда ей взяться, если их-то воспитывали в страхе и без эмпатии?) дети не получают чувства защищенности, не могут быть зависимыми и послушными, а им это жизненно важно, особенно в первые годы, да и потом. Не чувствуя себя за взрослым, как за каменной стеной, ребенок начинает стараться сам стать главным, бунтует, тревожится.

Родители переживают острое разочарование: вместо «прекрасного дитя» они получили злобного и несчастного монстрика. Они срываются, бьют, причём не намеренно, а в приступе ярости и отчаяния, потом сами себя грызут за это. А на ребенка злятся нешуточно: ведь он «должен понимать, каково мне».

Некоторые открывают для себя волшебные возможности эмоционального насилия и берут за горло шантажом и чувством вины: «Дети, неблагодарные существа, вытирают об родителей ноги, ничего не хотят, ничего не ценят». Все хором ругают либеральные идеи и доктора Спока, который вообще ни при чем, и вспоминают, где лежит ремень.

Так вот, в пределах дисциплинарной модели физическое насилие не очень сильно ранило, если не становилось запредельным, потому что таков был договор. Никаких чувств, как мы помним, никакой эмпатии. Ребенок этого и не ждет. Больно, – терпит. По возможности, скрывает проступки. И сам к родителю относится как к силе, с которой надо считаться, без особого тепла и нежности.

Когда же стало принято детей любить и потребовалось, чтобы они в ответ любили, когда родители стали подавать детям знаки, что их чувства важны, – все изменилось, это другой договор. И если в рамках этого договора ребенка вдруг начинают бить ремнем, он теряет всякую ориентацию. Отсюда феномен, когда порой человек, которого все детство жестоко пороли, не чувствует себя сильно травмированным, а тот, кого один раз в жизни не так уж сильно побили или только собирались, помнит, страдает и не может простить всю жизнь.

Чем больше контакта, доверия, эмпатии – тем немыслимее физическое наказание. Не знаю, если б вдруг, съехав с катушек, я начала со своими детьми что-то подобное проделывать, мне страшно даже подумать о последствиях. Потому что это было бы для них полное изменение картины мира, крушение основ, то, отчего сходят с ума. А для каких-то других детей других родителей это был бы неприятный инцидент, и только.

Поэтому и не может быть общих рецептов про «бить не бить» и про «если не бить, то что тогда».

Пять копеек от себя. Любая мама -крокодил без труда может узнать себя в поборнице либеральной модели воспитания, полностью отрицающей любое посягательство на свободы и права ребенка и совершенно забывающей о собственных правах и свободах. Это выбор эмоционально незрелой и импульсивной личности, которых среди молодых матерей легионы. У них все страстно и без границ - и любовь и ненависть. Это чаще всего не деформация личности, а стадия ее развития, которая при правильном понимании самой мамы и ее ближнего окружения перейдет в более уравновешенное мировоззрение и и способы взаимодействия. Очень важно, чтобы в связке семьи таких альпинистов-экстремалов присутствовала уравновесившаяся бабушка мирного серебряного возраста - на страховке. Она тоже получит свою порцию толчков от летящих по наклонной своих ближних, и те в какой-то момент должны понять, что ее силы не бесконечны. В идеале все может произойти и совпасть вовремя.
А еще перечитайте сказки для маленьких детей К. Чуковского. Его Мойдодыр и Крокодил и Бармалей это часть первичного договора родителей с ребенком, воспитание через механизм оперантного обусловливания: "если ты такой грязнуля..... то как топну я ногой...!" Суть в том, что ребенок должен быть вовремя предупрежден о возможности появления Крокодила. Или Мойдодыра и приравненных к ним домашних монстров. Хотя бы так: еще чуть-чуть, и мать начнет бомбить, и тогда - спасайся, кто может"!

Елена Прудиус

Продолжение этой темы в нашей группе ВК:


Александр:
Тут говорится про воспитание детей и слишком часто употребляется слово "мама". А чем в это время занимаются мужик ? Он не участвует в воспитании ? Почему? Потому что "мама так захотела" или же "так захотел папа" ? Дисциплине должна учить не мама, а папа. Может быть мама не позволяет участвовать в воспитании? Тогда ... почему вылезает этот крокодил? Если ты не способна объяснить ребенку что можно, а что нельзя.....может ты сама ещё ребенок?
А если же папа сам не захотел воспитывать, как так вышло? Где он, чем он занимается? Он дома появляется или же полностью ушел? Ушел он он от мамы или от детей? Почему его нет рядом? Чья это вина?

Я никогда не признаю "нормальным" этого крокодила. Ситуации бывают разные, но почти во всех случаях "родителей одиночек" виноваты сами родители. Воспитание детей - работа для двоих.

Елена Прудиус ответила Александру
Александр, мечта любой мамы, чтобы папа всегда был под рукой или в кармане (как воспитательный аргумент, естественно). Но суровая правда жизни в том, что нормальный папа-кормилец целый день где-то трудится и зарабатывает, а матери нужно успеть отреагировать по ситуации. Представляете себе усталого отца семейства, который мечтает о мирном и счастливом своем семействе, а ему с порога предъявляют длинный список детских прегрешений для оперативного вынесения приговора с последующим наказанием. Адекватный и любящий муж и отец готов с порога только всех расцеловать и осыпать конфетно-букетным дождем. Есть еще метода копить грехи до ближайших выходных ... Бр-бр-бр... Уж лучше крокодил сразу.

Александр ответил Елене
Елена, вы как никто другой знаете, как влияет на детей недостаток внимания отца. Мне доводилось общаться с многими отцами семейства, и знаете что... Отцы пропадают где-то целый день не потому что "надо зарабатывать деньги", а просто потому что они не знают как быть отцом. Почему? Потому что их отцы делали так же... Порочный круг. Нет, крокодил не лучше. Моя мама - одиночка с тремя детьми и я ни разу в жизни не видел "крокодила". Мне печально видеть, что метод "принуждения" стал нормой воспитания.

Елена ответила Александру
Александр, да нельзя сказать, что нормой, ведь автор статьи терзается укорами совести, лишь в конце выпаливает неожиданное резюме. А в современной семье все слишком быстро меняется, чтобы успеть устояться. Принципы хорошей традиционной семьи примерно таковы (не говоря о том, насколько они приемлемы сейчас): 1. Женщина-мать чувствует себя хорошо защищенной - своим племенем, родом, мужем (она замУжем), это придает ей уверенность, чувство безопасности и спокойствие за себя и ребенка. 2. Эта уверенность позволяет ей сосредоточиться на формировании привязанности с ребенком, его быстрого интуитивного понимания (по Л. Петрановской это модель традиционная, привязанности). Роль отца, занятого на работе, (охоте, войне, в экспедиции, на вахте...) по сути условно-портретная. Он дает наказ детям слушать мать, и это дает ей право время от времени вопрошать их: а что сказал бы папа? (хотя дома только его портрет). Даже с 4-летней внучкой я прибегаю к этому приему, и когда она слишком выходит из берегов, напоминаю ей о папе, о том, что он нам наказал. НЕ НАС наказал, а НАМ наказал. Если вовремя обусловить поведение НАКАЗОМ, тогда и НАКАЗАНИЕ уже не столь неотвратимо.

А папа должен быть в семье, хотя бы в условно-портретном варианте. Я работаю в наркологии, и 99% наших "эпизодников" - подростков это безотцовщина при в основном порядочных матерях. Отца либо нет в семье, либо он не в авторитете у мамы, а, соответственно, и у детей. А матери самой очень трудно обеспечить необходимую рамку поведения детей, не проигрывая в любви и привязанности. Только если она имеет хорошую поддержку своей микросоциальной группы (бабушки-дедушки-соседи).