Что такое EQ и что о нем думают воротилы большого бизнеса. А проще - как вырастают счастливые и успешные дети

Родители часто не уделяют внимания эмоциональному воспитанию, потому что оно вообще отсутствует в классической общепринятой системе воспитания. Однако, если посмотреть на топов в своих областях, они давно поняли, что именно эмоции занимают ключевое место в индексе успеха. Если раньше признание эмоциональной стороны вопроса в бизнесе было моветоном, то сейчас этому в своих выступлениях уделяют особое внимание Джек Ма, глава Алибаба, Ричард Брендсон, основатель Virgin, и Герман Греф, председатель правления Сбербанка.

Джеми Даймон, президент JPMorgan говорит, что «Не IQ приводит человека к успеху. Намного важнее EQ: эмоциональная осознанность, навыки общения, то, как вы доносите до людей информацию и каким способом вы решаете вопросы. Именно это имеет значение, особенно в вопросах управления». Джек Ма, глава Алибаба, считает, что EQ — компетенция будущего наравне с IQ. А глава Сбербанка, Герман Греф, общаясь с прессой, обращает внимание к тому, что навыкам эмоционального интеллекта нужно учить еще в школе.

В нашем достаточно шовинистском обществе мы привыкли, что эмоции — это гендерный феномен. Мужчины не плачут, и вообще, эмоции — это к женщинам. И совершенным прорывом, на мой взгляд, является тот факт, что о значении эмоций говорит не только Кейт Мидлтон и почти святой Далай Лама, но и мужчины — лидеры бизнес-сегмента.

Эмоции, действительно, могут привести нас к лучшим или к худшим решениям, — разница лишь в эмоциональной осознанности. И главная ответственность за формирование этого навыка лежит на родителях. Его, действительно, можно развивать в течение всей жизни, но начинать это нужно с самого детства.

Наши семьи часто с эмоциями на «вы». Мы не умеем их выражать, принимать, управлять и понимать, мы хотим относиться к ним равноправно. Мы готовы позволить ребенку выражать радость и удивление и сами культивируем в нем стыд, как средство управления его поведением. Мальчикам мы не позволяем страх: «Ты что, девочка, чтобы бояться?». И культивируем гнев, — «Надо было сдачи ему дать. Дал? Молодец! Мой сын!». При этом не позволяя гнев к себе: «Ты что?! На отца?!».

Нужно понимать, что эмоции у ребёнка никуда не пропадают. Он не перестанет бояться, только потому что ему светит прослыть в семье трусом. Наоборот, он будет бояться еще сильнее, так как причину своего страха ему теперь не с кем обсудить, а, значит, никто не развеет его опасения в спокойном диалоге.

Этот мальчик, к десяти годам многократно задавивший дома обиду на родителей, непонятый и озлобленный внутри, пойдет и разобьёт нос однокласснику. А если страшно бить нос, он мыском сапога даст под живот дворовой кошке или наорет на пожилую женщину, медленно нажимающую код домофона.

С девочками ситуация другая. Девочке вообще злиться нельзя, она же девочка. Зато ей легко разрешают плакать, а лучше — тихо в комнате. Она будет сидеть на полу у кровати, жалеть себя и раскручивать в голове комок обид, надевая образ жертвы. Снять его потом будет непросто. Из этой девочки выйдет прекрасная жена алкоголика, от которого она не уйдет, потому что «это мой крест и нести я его буду до конца дней».

Система подавления эмоций выглядит просто: мне обидно, я не понимаю, почему мама запрещает идти гулять, если мне хочется. Почему именно сейчас я должен делать уроки? Слезы падают на тетрадь, никакого толку от этих уроков нет. И мамино ключевое «потому что я так сказала» заставляет злиться. Завтра я отомщу за свои страдания той же маме, папе, а проще всего — младшей сестре.

Или я потерял любимый брелок и бесконечно расстроен. Мама пожалеет, но через две минуты включит режим воспитания: «Ты что плачешь из-за ерунды?» Ребёнок утирает слезы, но ощущение грусти из-за потери у него остается. К этому добавляется непонимание, — «Мама сказала, что брелок — ерунда, но почему мне так плохо и обидно»? Так ребенок постепенно перестает доверять своим ощущениям и начинает жить по сценарию.

Мама купила новое платье, а Маша хочет новую куклу. Но мама сопротивляется: «У тебя куча новых игрушек, ты ничего не ценишь, ты всё ломаешь». Маша не согласна. У мамы тоже много платьев, и она купила еще одно. А Маша ценит свои игрушки. И теперь ей обидно дважды: игрушка так и осталась в магазине, но еще и мама обидела обвинением. Маша не ломала игрушки, — машинку сломал брат, а кукла просто развалилась случайно. Эмоций Маши маме не понять, но Маша-то их чувствует глубоко и тонко.

Совокупное множество таких моментов приводит родителей и детей к эмоциональному расколу. Дети отчаиваются донести свои мысли до родителей, у них нет инструментария: ни слов, ни аргументов, ни власти. И понимания своих эмоций тоже нет, потому что никто не объяснил, что вот это сейчас злость, и она понятна. А это — обида, и да, ты имеешь на неё право. К подростковому возрасту дети фактически уходят от родителей в свои комнаты и на улицу и начинают строить свой собственный мир, периодически врываясь в семьи, нарушая покой истериками, пьянками и воровством. Родитель не видит корни этой проблемы в воспитании. Он сваливает очередные выходки ребенка на подростковый возраст и начинает давить еще сильнее, «чтобы совсем от рук не отбился». Ребенок доживает до момента, когда его уже перестают трогать, и начинает отыгрывать такое же поведение в своем кругу. Раздражаться, злиться, бесконечно подкалывать друзей и любимого человека. В итоге женится и цикл повторяется. На работе он давит подчиненных, которые он него разбегаются или настолько демотивированы, что работать не хотят. А начальники давят его, потому что в их семьях тоже не было эмоционального воспитания. Он сидит на одном и том же месте, потому что подавлен, или меняет одну работу на другу, потому что бунтует и разговаривать с коллегами и клиентами спокойно не способен. Дома он скидывает свое раздражение и негатив на жену/мужа и детей.

Если бы в половине ситуаций, описанных выше, родители проявили понимание и сочувствие, а также обсудили открыто ситуацию, не передавливая запретами, и нашли компромиссы, эмоциональная связь в семье была бы сохранена. Ребёнка не нужно было бы запугивать санкциями, он бы прислушивался к вам лишь потому, что ваше расположение ему дорого. В такой семье большую часть времени — мир, и лишь иногда возникают конфликты. Эти конфликты не становятся нормой, и поэтому они нежелательны для всех членов семьи. В семье, где родители и ребенок осознают свои эмоции и принимают эмоции других, конфликт будут стараться сгладить, а не обострить. Это совсем не означает, что ребенок пойдет на все ваши указания, а вы будете только получать удовольствие. Наоборот, первое время сложнее будет вам. Вместо привычной резкой реакции на ребёнка, вам придется остановиться и спокойно спросить: «Почему ты сейчас так себя ведешь?». Получив шанс быть услышанным, ребёнок свалит на вас массу обвинений. Станет еще сложнее, но вы скажете: «Мне очень жаль, что тебе было так неприятно. Я постараюсь так больше не делать». Да, в первый момент так сказать сложно. Возможно, вам придется сказать так еще много раз, прежде чем он сам захочет ответить вам тем же.

Это будет первая, и самая сложная, глава в вашей новой книге под названием «Эмоциональная осознанность, или как мы вырастили успешного человека».

https://woman.rambler.ru/children/38266689-pochemu-zlitsya-i-obizhatsya-eto-normalno/