О фильме Германики «Все умрут, а я останусь»

Талантливая полуправда это страшная клевета.
(Комментарий психолога к фильму Гай Германики «Все умрут, а я останусь»)

Творчество художника это всегда тест Роршаха, он показывает мир таким, каким ему привелось его увидеть и прочувствовать. Если говорить о великом художнике, он постигает мир с многих ракурсов, иногда этот мир бывает поистине ужасен, но не во всех аспектах и не бесповоротно. В нашей культуре феномен такого творчества иногда называют «достоевщиной».
Хотелось бы сказать о фильме Гай Германики именно так, но это невозможно сделать, хотя работа несомненно талантлива.
Вернемся к Достоевскому просто потому, что он уже упомянут. Пожалуй, самый мрачный опус «достоевщины» это «Бесы», в конце романа все персонажи, и добрые и злые, погибают, даже едва рожденный малыш. Но где-то за горизонтом печальных событий все еще маячит светлая и почти незримая тень старца, Тихона Задонского, он не осмеливается осуждать или хотя бы уверенно себя держать, как подобает старцу в глазах бунтарей ставрогиных, он лишь чувствует боль каждого приходящего к нему человека всеми струнами своей просветленной души. Лишь благодаря этой эфемерной субстанции общая тягостная ситуация романа и реальной жизни целой страны не кажется так безвозвратно загубленной, как в современном фильме Германики.
В жесткой структуре фильма нет полутонов, диезов с бемолями и романтического флера, финальная «доброта» родителей больше похожа на страх перед внезапной, ими же в зародыше искалеченной взрослостью дочери. Может быть, она, их дочь и останется, когда они умрут, эта озлобленная и жестокая девочка с именем Виктория, что значит, победительница. Только для чего ей придется жить одинокой, без возможности еще кого-то победить? Или хотя бы полюбить…
Лишь один персонаж драмы диссонирует и выделяется на фоне грызущихся соплеменников. Это одноклассница главных героинь, «нарядившаяся» на дискотеку в зеленое, как травинка, платье, «толстая», с которой и пройтись рядом стыдно крутым девчонкам. Двоечница и почти святая простота, она не сердится на грубые манипуляции Виктории, жалеет ее растерзанную. Вот только на альтернативу стае волчат она никак не тянет и не уменьшает общего ощущения тягостности и горечи от фильма, оставаясь невостребованной в изоляции изгоя.
Это похоже на один из вариантов киношного Апокалипсиса. Вот только великие мастера и лидеры фабрики грез всегда почему-то оставляют лазейку для прорыва новых жизненных сил среди торжества Смерти – хоть «Армагеддон», «Безнадега» или «Сияние» по Стивену Кингу, хоть снимающийся сериал «Сверхъестественное».
Клевета «школьного» фильма состоит в том, что обозначена лишь тухлеца распада и гниения, синие болотные огоньки в ночи, час Быка, что длится от двух до четырех часов ночи и прерывается лишь первым криком петуха, и детям не дают понять, что самые темные часы бывают перед рассветом. Я пишу «детям», потому что старшее поколение уже нельзя обмануть, а их еще можно. Посмотрите «Газонокосильщика-2», весьма мрачную «штучку», его финальную сцену после всеобщего интерфейса (читайте – Апокалиписа). Вы увидите рассвет.
Германика это рок-звезда киноэкрана. Рок это одна из форм черной ветрянки пубертата. Ею нужно переболеть, чтобы получить стойкий иммунитет к потрясениям жизни и искушениям смерти. Валерия еще молода и, возможно, сама вскоре переболеет, получив иммунитет и здоровье (на что намекает ее имя). Или останется певицей деструкции, подобно замечательной, великолепной и разрушительной Алине Витухновской. Любой имеет право на свой выбор (читаем «и ответственность за него»). Но мы-то должны это понимать. Хотя бы для того, чтобы знать, что ответить, если нас спросят дети.

Елена Прудиус
Источник - http://eprudius.narod.ru/p56/